Когда на прошлой неделе Мустыгина не стало, из игроков минского "Динамо", которое взяло "бронзу" чемпионата в 1963 году, в живых остались только Эдуард Малофеев, Вениамин Арзамасцев и Юрий Пышник. Но не только они могут много рассказать о своем бывшем партнере и друге. Благо, Михаил Михайлович оставил после себя настоящую футбольную династию. Его сын, тоже Михаил Михайлович, продолжает работать детским тренером. А внук Михаила Михайловича старшего и сын Михаила Михайловича младшего — Артур Мустыгин — уже ни один год занимается подготовкой юных динамовцев. Именно сегодня расскажет читателям Football.by, каким запомнил знаменитого деда.

— Честно говоря, я пытаюсь вспомнить момент, когда произошло знакомство с дедом, но кроме обрывков общих воспоминаний и каких-то размытых картинок да впечатлений, ничего больше достать из памяти не могу. Оно, в общем, и понятно: с дедом мы никогда толком и не жили вместе, а до его переезда в Малиновку (деревня около Боровлян — прим.) встречались нечасто. Первые мостики к нему появились, когда пошёл в детский сад, и я помню, как воспитатели частенько тянули в удивленном восхищении "О!", узнавая, что я внук, а моей отец – сын Мустыгина. Затем были несколько встреч, самой первой и отчетливой из которых был день рождения у него на квартире. Я, как маленький Лужин в романе Набокова, обнаружил восхитительную шахматную доску с лаковыми фигурами и после недолгих переговоров, пока нарезался салатик, засел с дедом в шахматы. Правда, знал только, как ходит пешка и конь. Дед, разумеется, согласился на ничью.

А когда мне уже было почти двенадцать лет, в октябре 97-го, дед отмечал свой 60-летний юбилей. Сейчас на том месте Партизанского проспекта (рядом со стадионом "Трактор") находится пиццерия. А тогда была столовая, где продавали вкуснейшие чебуреки (я в то время жил там по соседству и частенько покупал их). Так вот, ее арендовали на вечер. Музыка вокруг, футбольный бомонд, телевизионщики, из которых очень запомнился Новицкий, и дед, смутивший меня, когда я вошёл в вестибюль прежде родителей. Точно заправский актер, он изобразил озабоченность на лице и принялся интересоваться у гостей, что за паренек пришёл? Затем – стол, куча вкусностей, черная икра, к которой, по незнанию и детской любви исключительно к сладкому, даже не притронулся, и танцы деда невпопад, в которых главными были темперамент и, выражаясь футбольной терминологией, "взрыв"! Ибо дед сам воплощал собой именно что праздник, без притворств и лишних прелюдий.  

"МОТОР"

— Лет в шесть, кажется, начал ходить к нему на "Мотор" — футбольную школу, в которой он долго работал после завершения карьеры. Я-то 85-го года рождения. А у него ребята занимались на несколько лет старше. Сижу в зале на лавке с дедом. Идет игра. Я говорю: «А можно и мне?» А сам только пару простых финтов во дворе освоил. Дед сначала был против, чувствуя, чем всё может закончиться, но потом разрешил стать в ворота. И вот я какой-то мяч через руки пропускаю, на меня, хоть я и внук тренера, ор рассерженных пацанов. Я на него гляжу, думая, что заступится, а он вместо этого спокойно так мне: "Ну я же тебе говорил… Зачем пошел? Рановато."

Иногда дед и сам поигрывал в футбол в том же зале "Мотора", (его, кстати, уже переоборудовали под батутный зал), потом парился в баньке, чудный запах которой и теперь не забуду. Мы с отцом туда тоже частенько приходили. Иногда отец с дедом играли вместе или друг против друга. Именно тогда я заметил, что отец во время рывков как-то сутулился, хотя и до этого я видел, как он играл, но не обращал на это внимание. А рядом с дедом, который даже почти в 60 лет играл с какой-то гордой, даже аристократичной осанкой, контраст вышел разительным. Да и в поведении Михал Михалыча старшего, его манерах часто проскальзывало что-то такое, что можно ошибочно было расценить за надменность. В этом был именно какой-то аристократизм, причем не напускной – достаточно органичный и достоверный. Хотя, насколько я знал, он был вроде бы из простой семьи. Прадед мой (папа Михал Михалыча старшего) Михаил Николаевич был работягой, чинил паровозы. Прабабушка, Тамара Ивановна, занималась домом. Потом я узнал, что Тамара Ивановна из рода Кочергиных — довольно известный был род в Коломне. Имели торговые ряды в Москве и даже владели каким-то заводом. Но сама Тамара Ивановна к нему отношения уже не имела. Но вот недавно для меня оказалось полнейшим открытием то, что Мустыгины, оказывается, были в роду с Мещаниновыми. Одним из самых известных его представителей был Демид Демидович, тот самый первый мэр Москвы, когда эта должность была впервые учреждена. Моя прапрабабка Елизавета, одна из его коломенских потомков, была выдана замуж за Кочергина (простите, не знаю имени-отчества), и вот им после заключения брака отошли в пользование несколько доходных предприятий. Насколько они были доходны, мне, конечно, даже предположить трудно, но и после Революции, Первой и Второй мировых войн баба Лиза – представьте себе только! – сохранила и, в числе прочего, завещала большой золотой крест. Такой крест могли передавать только как семейную реликвию, а не носить на шее. Так вот, эта баба Лиза много внимания уделяла воспитанию своему внуку Михал Михалычу. И аристократическая выправка – её рук дело. Впрочем, как и всё то, что она передавала как традиции минувших дореволюционных времён, что, несомненно, наложило отпечаток и на характер будущего бомбардира минского "Динамо".

КОЛОМНА

— В Коломне, где Михаил Михайлович провел детство, я бывал много раз. Но по "местам памяти" прошелся однажды, лет десять назад. Сейчас в Коломне осталась лишь дальняя родня, да и та живет совсем по другим адресам, нежели во времена детства Михал Михалыча. Я просил отца показать дом, где рос дед, а, главное, голубятню (ее уже, к слову, не было), в которой тот прятался, когда за ним приезжал Всеволод Бобров. Случилось это, когда ЦСКА наведался в Коломну на сборы и проводил с "Авангардом" спарринг. Там Бобров его и заприметил. Сейчас, конечно, историю приукрашивают. Мол, что дед там рылом "армейцев " возил, но, как говорится, хорошую историю не грех и приукрасить! "Армейцы" его, молодого, "съедали", как ни крути. ЦСКА – это ЦСКА. Туда в состав попасть было сродни попаданию в состав Союза. Но паренек запомнился: выглядел очень живенько, а мячишка "прилипал". И Бобров уговаривал идти в ЦСКА. Сидели за накрытым столом под рюмочку наливки, Михал Николаич внимательно слушал, а Всеволод Михалыч обещал взять парня под крыло, успокаивал, что тот будет всегда одет, обут и накормлен, к тому же и армия на носу. В общем, оторвали Михал Михалыча от маминой юбки, убедив, что Коломна – это еще не весь мир! А стадион и парк, где он гонял с друзьями в футбол – этап пройденный: пора бы его скоростенку, тормоза и взрыв применить на деле!

Вообще дед с детства был очень быстрый. Когда он и другие мальчишки собирались играть в колдунки (это такая разновидность салочек на коньках), его никто не мог поймать. Пока самому не надоест, его никто его не поймает. Еще у деда был брат Игорь. Они походили друг на друга как две капли воды, но при этом близнецами не были. Их частенько путали. Как-то моего отца привезли на лето погостить в Коломну. Ему лет шесть было. Пошли они с его двоюродным братом, Славкой, на Оку купаться. Места там, загляденье! Эдуард Васильич (Малофеев тоже провел детство в Коломне — прим. Fooball.by) не даст соврать. Плавают себе, плавают, и тут из реки выныривает голова вроде бы Михал Михалыча. Мой отец: "О, а ты что тут делаешь? У тебя ж чемпионат!" Славка смеется. А это Игорь, оказывается, искупнуться зашел.

Я впервые побывал в Коломне в конце восьмидесятых. Сижу в комнате, вдруг заходит дед. Я ему: "О, привет! А ты что здесь?" Дед Игорь посмеялся. Вот так они были похожи. Они и в остальном мало чем отличались, разве что укладом жизни. Игорь, с его слов, конечно, играл в футбол даже лучше деда, но из-за проблем с сердцем не получилось. Но кое в чем дед Игорь уж точно перещеголял Михал Михалыча: пусть Михал Михалыч имел немалый успех у женщин, своему брату, судя по коломенским легендам, он все-таки уступал.

"БАРСЕЛОНА"

— Но вернемся к Михал Михалычу. Многие знают знаменитый финт Михаила Мустыгина — "показать влево — уйти вправо". Мой отец рассказывал, как он просил деда показать. Тот показывал. Мой отец делился впечатлениями: "Играем в полную силу. Он против меня. Мне лет шестнадцать. И ведь знаю, что уйдет вправо. Но там такое исполнение, он так опадает на левую, что все равно веришь". Это качество его, считаю, у деда было врожденным.

Еще отец, бывало, у него спрашивал: "Вот ты с мячом в штрафной и против тебя несколько защитников – как тебе удавалось забивать?" А дед отвечал: "Если меня так обступали, то мне даже было легче, чем играть один в один. В такие моменты время для меня как будто замедлялось. Я прекрасно видел, куда надо двигаться. А "взрыв"-то у меня — будь здоров!"

Михаил Михайлович и по жизни был такой же — человек-сиюминутный праздник, человек-экспромт. Мог и на юбилее, поддаться импульсу и залезть на стол, выкинуть какой-нибудь одиозный "па". Или что-нибудь такое устроить, что не знаешь, как себя вести.

Вот история. Случилась она как раз перед знаменитым матчем Беларусь – Украина, когда Эдуард Васильич едва из группы нас не вывел. Мы с отцом накануне встречали деда из деревни. Около бывших касса стадиона "Динамо", в том скверике, что возле министерства. Постояли втроем, обсудили, как Малофеев будет играть с Украиной. И вдруг, безо всякого перехода, дед мне: "А давай, кто быстрей?! Десяточку". В смысле метров. А рядом толпа народа, кто билеты покупает, кто мимо проходит. Мы давай смеяться. А он всерьез. И не отстает. В глазах — азарт. Ему на тот момент было 64 года. Насилу отговорили.

При этом дед никогда не хвалился какими-то своими футбольными достижениями, не выставлял их напоказ. Честно говоря, даже не помню, видел ли я когда-нибудь его бронзовую медаль чемпионата СССР. Помню, кубки на шкафу какие-то стояли. Но это я уже без его участия экскурсию проводил. Не помню, чтобы он рассказывал какие-то героические истории, предавался ностальгическому сплину на фоне современных реалий отечественного футбола. Не было и стариковских ворчаний, начинающихся со слов: "Вот в наше время…" Любил просто обсудить. Больше, как понял, ему нравился испанский чемпионат. Одно время восхищался "Барселоной", когда работал с ней Гвардиола. Затем симпатизировал "Реалу", когда Роналду раззабивался. Но и английский смотрел помногу: "Манчестер", тот что "Юнайтед", зарубы "большой четверки".

А вот с белорусским уживался тяжелее, хотя за БАТЭ, когда с ним работал Пунтус, следил даже пристальнее, чем за любимым "Динамо". Хотя тут дело, мне кажется, было больше в самой фигуре Юрия Иосифовича — он у него был одним из любимейших воспитанников. Гордился им.

"ВОЛГА"

— А ведь за свою карьеру, как и многие игроки его эпохи, — ну, может, за исключением тех, кто сумел продолжить служить его Величеству футболу на тренерском поприще, — дед особо ничего не заработал. Пока играл в "Динамо", появилась квартира в знаменитом доме возле Парка Челюскинцев, который называли "чайкой". "Волга" еще была какое-то время, пока он ее не продал… Кстати, продал не из-за нехватки денег, а потому как испугался после аварии ездить…

Моему отцу было лет десять, когда его заприметили из "Беларусьфильма". Летом он отдыхал в пионерском лагере "Искра", что возле реки Волма. В том районе много было пионерских лагерей, и туда приехали режиссер с оператором, детей отсмотреть. Пока режиссер с начальником пионерлагеря ходил разговоры разговаривал, оператор, от нечего делать, зашел на полянку, где ребята играли в футбол — по возрасту класс седьмой-восьмой. А с ними — маленький, но яркий четвероклассник. Тот не только обыгрывал всех, а еще и покрикивал, точно старший или тренер. Подошел режиссер. Оператор ему: "Гляди, какой пострел!" Минут десять смотрели и, наконец, подозвали к себе, мол, в кино сняться не хочешь? Отец надменно: "Чего я там не видел!" Это режиссеру очень понравилось. "– Фамилия? – Мустыгин! – Да ладно! Тот самый? – Тот самый!" В общем, отец и вправду не захотел сначала сниматься. Тогда режиссер пошел на хитрость: пригласил его друга, а уже тот заманил за компанию и отца, и дебют в кино состоялся. А у друга, к сожалению, дело застопорилось – свет его постоянно слепил, глаза он щурил. А вот отцу было хоть бы что. Оператор даже шуточно советовался с ним, продай, мол, секрет, а то и со взрослыми актерами хлопот, как с детьми. Одни закрытые глаза в кадре. Так отец снялся в кино – фильм "Зимородок" 1972 года. В одной из заглавных ролей. Там познакомился с выдающимися актерами советского кино, а с Ириной Нарбековой, которая тоже снялась в этой ленте и впоследствии выбрала себе профессию актера, и теперь поддерживает теплые приятельские отношения.

Так вот, когда дед с бабулей и теткой, младшей сестрой отца поехали в Гродно навестить юного актера да посмотреть со стороны на съемки, его "Волга", как говорится, кульнулась. Никто не пострадал, да и машина особо не помялась. Однако дед после того случая часов десять возвращался назад в Минск – ехал уже не больше сорока километров в час. После той поездки он продал машину.

"ЧАЙКА"

Раньше футболисты хорошо дружили с разными артистами. Некоторые тоже жили в той самой "чайке". Например, знаменитый оперный певец Зиновий Бабий, с которым дед очень дружил. Он жил на восьмом этаже практически над нами. Можно было услышать, как он репетирует, не то, что на нескольких этажах — а с улицы, где проходит аллея перед входом в Ботанический сад. Там у них с дедом было свое местечко. Когда Михаил Михайлович возвращался домой, он мог встретить Зиновия Иосифовича курящим на лестничной клетке, и тот глубоким наигранным басом (хотя сам тенор) тепло предлагал: "Михаил, а может быть?.." Дед, не таким, конечно, глубоким, но не менее мелодраматичным отвечал: "Зиновий, не вижу никаких препятствий!" И они направлялись за аллею, в свое местечко обсудить дела земные за махонькой.

Бывали и Янковские в квартире Михаила Михайловича. В основном Ростислав — старший брат Олега Янковского, который служил в театре Горького (русский театр). Младший Олег зашел за билетом на "Динамо", кажется, однажды, когда был в гостях у брата. Бывали и другие деятели культуры. Тот же Николай Еременко-старший, который жаловался на своего сына Колю, что, мол, оболтус, и ничего из него путного не выйдет.

Была еще известная история, как дед и Владимир Сахаров, когда они летели домой после матча с киевским "Динамо", случайно встретили в аэропорту очень популярного в 60-е годы актера Георгия Юматова. В итоге, оба вернулись в Минск на день позже, чем вся остальная команда. Но об этом, кажется, писали уже.

МАЛИНОВКА

В деревню Михаил Михайлович переехал больше 20 лет назад. И не потому, что ему надоела городская суета или захотелось заняться сельским хозяйством, тем более он никогда этого не умел. Мне кажется, это, своего рода, выбор утомленного на склоне лет аристократа. Захотелось, может быть, вернуться в ту среду, из которой он уезжал в ЦСКА — полугородскую, почти сельскую. И деревня Малиновка оказалась очень подходящим местом. Нашел того человека, которая была при нем неотлучно (спасибо Марии огромное!) и там длил свою интереснейшую жизнь. И ему, как он сам говорил, не было там одиноко — гостей он любил принимать, тот же Малофеев, считай, сосед, его достаточно часто навещал. И мы частенько наведывались, воспитанники не забывали — звонили, приезжали. У деда и квартира в Минске была, куда он мог, когда угодно, заехать, если что-то нужно было в городе. Если совсем скука заедала, а никто в этот момент не заезжал, то выбирался в люди сам. Как правило, на "Мотор", где мог посидеть с друзьями, пока такая возможность была. Теперь, считай, и людей почти тех не осталось. И "Мотора" тоже. Так что переезд в деревню — это был оптимальный выбор понимающего цену комфорту аристократа.

Про деда можно вспоминать бесконечно много, но буду заканчивать. Напоследок хочу только сказать, что он прожил долгую и интересную жизнь. Многое успел рассказать и сделать. Жаль только одного, что совершенно не осталось свидетельств той игры, которую показывал кумир динамовских болельщиков 60-х. Никаких записей матча ни в Интернете, ни, видимо, в архивах Белрадиокомпании нет. По крайней мере, я не нашел. Те же фрагменты, а, бывает, и целые игры сборных СССР постепенно появляются в том же YouTube. А вот игр минского "Динамо" той поры, к сожалению, нет. И мое желание поделится воспоминаниями о моем деде, Мустыгине Михаиле Михайловиче, в числе прочего, вызвано еще и толикой надежды, что после прочтения кто-нибудь откликнется и поможет отыскать хоть пятнадцать минут записи с участием талантливого бомбардира. Вот это, на мой взгляд, был бы лучший подарок его памяти.