Бернд Штанге: понедельник после войны

Первое развернутое интервью в новой должности немец Бернд ШТАНГЕ дал газете, от которой ему за месяц пребывания в Беларуси досталось больше всего.

Мы встретились в понедельник вечером, едва спала невиданная доселе августовская жара и улеглась страда самого тяжелого по определению дня недели. Едва ли остыла напряженность, вызванная затворничеством публичной фигуры главного тренера национальной футбольной сборной с одной стороны и желанием сделать ее открытой — с другой. Однако первое развернутое интервью в новой должности немец Бернд ШТАНГЕ дал газете, от которой ему за месяц пребывания в Беларуси досталось больше всего... В свою очередь, история “Прессбола” не знает случая, чтобы одного человека одновременно интервьюировало столько журналистов — сразу четверо, если не брать во внимание немало потрудившихся фотокорреспондента, переводчика и пресс-атташе федерации. Всем спасибо!

— Господин Штанге, наша признательность за предпочтение, отданное нам в вашем выборе. Оказанная честь быть первым средством массовой информации, которому вы даете эксклюзивное развернутое интервью в качестве главного тренера национальной футбольной команды, накладывает на нас дополнительную ответственность. Разумеется, мы надеемся на содержательный откровенный разговор, настраиваемся на его позитивный тон, преследуем целью сблизить и подружить вас с белорусскими болельщиками и футболистами, деловыми кругами и руководителями страны, без поддержки которых рассчитывать на высокий результат трудно. Вместе с тем хотели бы подчеркнуть, что иногда кажущиеся острыми, так называемые “неудобные” вопросы при грамотной доброжелательной их постановке становятся выигрышными. Надеемся, вы это понимаете и не станете уходить от ответов.
— Благодарю за то, что в преддверии этой встречи вы прислали мне примерный перечень вопросов — я отвечу на все. Разумеется, вы можете не ограничиваться планом. Спрашивайте обо всем, что вас волнует. Меня просто интересовало, какие темы для вас актуальны. Плодотворное сотрудничество белорусской сборной с прессой — одно из условий нашего прогресса. Ведь у игроков, тренеров и журналистов одна цель — добиться, чтобы команда выступала успешно. Тогда будет легче, интереснее работать и вам. Мы реально в вас нуждаемся, поскольку вы можете многое сделать для футбола. Особенно в этой стране, где трибуны стадионов порой огорчительно, пугающе пусты. Как, например, на матчах “Дариды” и МТЗ-РИПО, где я побывал. Здесь, безусловно, большое поле деятельности для журналистов.

А головы подняты!

— Господин Штанге, когда, от кого и в какой форме вы получили предложение из Беларуси?
— В середине июля мне позвонили генеральный директор белорусской федерации Леонид Дмитраница и Александр Слуцкий (член комитетов УЕФА и БФФ по маркетингу. — “ПБ”.). Они пригласили меня в спортивную школу в Руйт под Штутгартом и поинтересовались, не хочу ли я возглавить сборную Беларуси. Я сел в машину и отправился в Штутгарт. Там познакомился с Леонидом и Александром. Они рассказали, что подбирают кандидатов на вакантную должность тренера белорусской команды.

— Ваша первая реакция?
— Подумал, что это самый интересный вариант из всех, что имелись у меня на тот день. Было еще одно предложение работать с национальной сборной — из Иордании. Но оно меня не очень привлекало. Кроме того, поступили приглашения ряда клубов: греческих “Левадиакоса” и “Ираклиса”, кипрской “Омонии”, команд из ОАЭ и Катара. Я ездил во все эти страны, знакомился с людьми, взглянул на стадионы. И утвердился в выводе, что предложение из Беларуси для меня самое привлекательное.

— Главные факторы, предопределившие ваш положительный ответ?
— В первую очередь привлекла работа с национальной сборной европейской страны. Второе: в зрелом тренерском возрасте мне представилась возможность вывести команду на чемпионат мира. Это достойная цель для тренера сборной. Не забывайте, что добрую треть своей карьеры я руководил именно национальными командами. И у меня накопился большой опыт.

— Финансовые условия у Минска также были наиболее выгодными?
— Нет, наоборот. Когда белорусская федерация делала предложение, ее представители сразу оговорили, что выше определенной планки подняться не могут. Было сказано, что уровня России или Украины в этом плане достичь невозможно. Но деньги не имели для меня приоритетного значения.

— К началу переговоров вы уже имели некую базу знаний о белорусском футболе?
— Да, смотрел телетрансляции отборочных матчей с ее участием. А в феврале прошлого года на Кипре довелось увидеть белорусскую команду живьем — во встрече с Грецией. Она проиграла 0:1. Назавтра главный тренер греков Отто Рехагель, мой хороший друг, зашел ко мне в гости. Помню, мы смотрели тогда по телевизору матч Италия — Германия, в котором бундестим была разгромлена 1:4. В тот день, конечно, я не предполагал, что буду работать со сборной Беларуси. Однако, глядя с трибуны, нашел ее игру интересной. Этим мои знания о белорусском футболе и ограничивались. В Германии вообще мало известно о вашей стране. Информации в прессе не хватает, и получить какие-то сведения можно, лишь специально задавшись такой целью.

— Насколько разошлись ваши предварительные представления о Беларуси с реальностью? Это касается не только футбола.
— Я был поражен. Наверняка такое же впечатление ваша страна производит на других немцев, приезжающих сюда впервые. Меня интересует многое, в том числе и политика. Так вот, прежде у меня было представление о Беларуси как о стране невысокого уровня. Однако, проведя здесь недолгое время, мнение изменил. Я наблюдаю за всем: как выглядят города, как одеты люди, как они себя ведут на улицах — идут ли с поднятой головой, или смотрят под ноги. Ожидания были на низком уровне, но реальность подняла его значительно. Впрочем, я человек критического склада. И нахожусь здесь всего три недели. Так что не сомневаюсь, что еще столкнусь со многими проблемами. Но пока сильных огорчений не испытывал. Не было никаких бюрократических препон или конфликтов с руководством. Немного разочаровала, правда, атмосфера на стадионах. Продукт под названием “футбол” просто не умеют выгодно продавать. Это касается маркетинга, индустрии развлечений, атрибутики: сувениров, шарфов, футболок… В этом плане белорусской высшей лиге есть над чем работать. Хотя не стоит забывать, что я приехал из Германии, где всего год назад прошел чемпионат мира. Там билеты всегда распроданы, каждую неделю на стадионы приходит по 60-80 тысяч. Футбольный матч начинается за два часа до стартового свистка и заканчивается через два часа после финального.

Шанс на чистом листе

— Оцените потенциал белорусской сборной. Какие ее игровые качества отнесете к числу достоинств, которые необходимо развивать? От каких недостатков предпочли бы избавиться в первую очередь?
— Есть лишь один важный критерий для оценки команды — результат. У нас только семь очков в отборочном турнире. Команда не попала на последние чемпионаты Европы и мира, не удастся завоевать путевку и на EURO’2008. В рейтинг-листе ФИФА занимаем лишь 69-е место. Это далеко не тот уровень, к которому мы стремимся. Позитивных моментов в белорусском футболе вижу два. Игроки обладают высокой скоростью, а также хорошо оснащены технически. Это говорит о высокой квалификации тренеров детских школ. Но есть и два свойства, которые мне решительно не нравятся. При розыгрыше комбинаций очень мало надежности: игроки зачастую теряют мяч после двух-трех передач. Кроме того, им явно не хватает физических кондиций, необходимых для выступления на международном уровне. Вот выписал высказывание Арсена Венгера: “Когда контратака становится очень важной, основным течением становится противостояние ей”. Тенденция современного футбола в постоянном увеличении темпа. Но наши игроки к этому пока не готовы. Вот над этим надо работать, обсуждать это с тренерами клубов. За три недели мне довелось увидеть лишь два матча, темп которых был достаточно высок: “Торпедо” (Жодино) — “Шахтер” и “Гомель” — “Динамо” (Минск). Ну, и еще довольно неплохим был в этом смысле поединок БАТЭ со “Стяуа”.

— Какой информацией, чьими советами вы дорожите здесь на первых порах, пока ближе узнаете игроков?
— Очень важна информация, поступающая от нашего тренерского совета в федерации. Каждый вторник получаю отчеты о выступлениях белорусских легионеров: сколько времени они провели на поле, как проявили себя. Все мы делаем общую работу: я, мой помощник Харальд Ирмшер, тренеры сборных младших возрастов. Совместно накапливаем необходимые данные, которые в итоге сходятся у меня. Много работаем и с видеозаписями. Просмотрели все отборочные и товарищеские встречи. Анализируем статистику. Следим за соотношением игроков разных возрастов и думаем, что надо сделать, чтобы в команде не было слишком много возрастных футболистов. Надо сказать, что за эти три недели нашлось много желающих быть мне полезными. Только и слышал: этот игрок хорош, этот — плох, один курит, другой пьет, у третьего плохая подружка… И тогда я вынужден был сказать: все, хватит! Что было, то было. Проведем черту. И теперь у нашей команды никаких темных пятен. Отныне каждый игрок получит шанс сам написать свое будущее на белом листе бумаги. Если мы будем слушать всех советчиков, то не сможем следовать собственной линии.

— Вы уже готовы назвать игроков, вокруг которых будете строить команду?
— Сделаю это не раньше ноября. Согласитесь, далеко идущие выводы были бы несправедливы после двух дней тренировок и одной игры. Но уже сейчас могу сказать, что костяк сборной составят два-три опытных футболиста. Их мы будем дополнять ребятами моложе, которых планируем вводить в состав постепенно, шаг за шагом. Ищем динамичных, агрессивных игроков. Попробуем увеличить ростовые данные команды. Но называть конкретные имена пока рано.

Лондонские тезисы

— Когда вы познакомились с Александром Глебом? Это была ваша идея — назначить его капитаном сборной?
— Да, моя. Хотя многие предостерегали меня от этого шага. Но думаю, что игрок, выступающий на таком уровне, самый известный футболист страны, говорящий к тому же на трех языках, должен стать правой рукой тренера. Я внес это предложение в федерацию. Мне не хотелось нарушать какие-то принятые здесь традиции: возможно, прежде капитаны всегда выбирались. Поэтому осторожно поинтересовался у Геннадия Невыгласа, могу ли назначать капитана сам, и в результате получил от него добро. После этого полетел в Лондон, чтобы познакомиться с Глебом. Прежде мы не встречались. Хотел, чтобы этот мой визит остался в тайне. Но “Прессбол”, конечно же, все разузнал.

— Возможно, вы знакомы с агентом Глеба Николаем Шпилевским, живущим в Германии?
— Нет, мы не пересекались никогда. Да и не мое это дело — общаться с агентами. А с Александром мы встретились в лондонском кафе. Там, где обычно собираются игроки “Арсенала”. Я показал ему лист бумаги с перечнем требований, которые намерен был предъявить к капитану. Александр сказал, что прежде никогда не надевал повязку и некоторые мои условия ему выполнить нелегко. Но он попытается — при договоренности, что я буду говорить, если он что-то сделает не так. Я сказал Глебу, что у него появляется хорошая возможность для личностного развития. До этого, в свои 26 лет, он был просто футболистом. А теперь на ближайшие лет пять станет еще и капитаном, сможет помогать другим игрокам. Мы пили кофе в течение двух часов, а затем я вернулся в Минск. Та поездка в Лондон заняла лишь день. Глеб поинтересовался, нет ли у меня желания посмотреть матч “Арсенала” в Лиге чемпионов. На что я ответил, что прекрасно знаю, как и на каком уровне он играет. В тот момент для меня важнее было успеть на матч БАТЭ со “Стяуа”. Встреча с Александром была очень своевременной. Ее не стоило откладывать до его приезда в Минск. Ведь если бы он вдруг отказался, мне пришлось бы за два дня до игры спешно подбирать другую кандидатуру.

— Не появилось повода разочароваться в выборе?
— В качестве ответа приведу маленькую деталь. В ходе встречи с Израилем, минуте на пятнадцатой второго тайма, Глеба больно ударили по ноге, с которой у него раньше уже были проблемы. Примерно в то же время получил травму еще один наш футболист. Мы встретились с Глебом взглядами, и я жестом спросил, кого менять. Он показал, что готов остаться на поле. Считаю, это очень позитивный момент. Ведь он вполне мог рассудить примерно так: лучше замениться, на выходных важный матч с “Манчестер Сити”. Поступок Александра продемонстрировал, что он готов к тому самому личностному росту, о котором мы говорили.

— Интересно, на каком из трех языков, понятных Глебу, вы общались при первой встрече.
— Я спросил у Александра, как ему удобнее. Но предупредил, что говорить по-русски мне пока тяжело, легче по-английски. Он пошутил, что это тяжело уже ему, хотя он и занимается языком по два-три часа в неделю. Так что выбрали немецкий. Оказалось, наш капитан владеет им так же свободно, как я!

— В разговоре с Александром вы касались “фактора Венгера”? Известно, что тренер “Арсенала” не всегда позитивно реагирует на вызовы игроков в сборные. И Глеб тоже сталкивался с этой проблемой.
— Арсен Венгер — мой хороший друг. Мы знакомы очень давно. За час до матча с Израилем он позвонил мне и пожелал удачи. Мы можем обсудить любую проблему и, думаю, способны найти компромисс.

— А где вы так близко сошлись?
— Когда Венгер был тренером во Франции, а я — в Германии. Наши команды нередко соперничали. Встречались и на международных тренерских семинарах. Благодаря Арсену побывал в свое время на двухнедельной стажировке в “Арсенале”. Там тогда играли Дэвид Платт, Тони Адамс, другие звезды. Таким образом и завязалась наша тесная дружба.

— Вы уже поговорили с Венгером о Глебе?
— Пока нет. Но решили, что такой разговор обязательно состоится в ноябре. Я сказал Арсену, что мне пока важнее проконтролировать игроков, выступающих в России и на Украине. А Глеб в прекрасной форме, о нем не стоит беспокоиться.

— Были среди предложенных вами требований к Глебу такие, которые он не принял?
— По паре пунктов Александр сказал, что они не подходят его менталитету. Не хочу уточнять, какие конкретно.

— Кто вынужден был в итоге уступить? Или нашли компромисс?
— Компромиссов не было. Мы просто обсуждали, каким образом лучше всего организовать совместную работу. Что должен делать я, чего ожидаю от него. Для меня важно, что в интервью официальному сайту ФИФА Глеб заявил потом о своем оптимистичном настрое. В одиночестве он не останется — два-три опытных игрока всегда будут ему помогать. В сборной должна установиться иерархия. Это важная задача.

Автобус для Глеба

— Получит ли игрок “Арсенала” привилегии, которыми, на наш взгляд, пользовался в последнее время? Или будет поставлен в одинаковые для всех условия?
— Футболист не имеет права на привилегии в команде. Все должны придерживаться одинаковых правил. Но с футболистом Глебом я не могу обращаться так же, как, скажем, с игроком Пласконным. Наш капитан играет во вторник с “Аяксом”, в субботу — с “Фулхэмом”, в среду — с пражской “Спартой”, затем в воскресенье — с “Блэкберном”, а в следующую среду — с Израилем. Потом “Манчестер Сити”, опять “Спарта”. А Пласконный… В среду он играет с Израилем, а в субботу отдыхает, потому что устал. В чем заключается проблема? Глеб в воскресенье вечером выходит в составе “Арсенала”, после чего в пять утра садится в самолет и летит в Вену, к обеду он в Минске. Разве он не заслуживает иного отношения, чем игрок, который воскресным вечером соревнуется с “Даридой”? Привилегия ли это, если разрешить Глебу немного побыть с семьей и отдохнуть, а кого-то заставить в то же время усердно тренироваться? Считаю, в этом случае никто не имеет права спросить: а где же Глеб? Потому что тогда я отвечу: если бы ты играл за “Челси”, то сейчас тоже отдыхал бы. Это не привилегия. Это индивидуальный подход, отдача от которого чувствуется затем на поле. А вот за три дня до встречи с Румынией сборная, возможно, посетит детскую онкологическую клинику. Ее пациенты захотят увидеть Глеба. И, безусловно, от этой нагрузки я его не освобожу.

— А позволите ли вы Глебу добираться на матч не вместе со сборной, а на личном автомобиле, пристроившись за командным автобусом?
— Нет. Я скажу, что Александр должен быть вместе со всеми. А его машину, если она необходима ему сразу после игры, поведет наш массажист. Знаю, что вы спросите об отсутствии нашего лидера на ужине после матча с Израилем. Глеб в три часа ночи должен был быть в аэропорту — Венгер требовал его немедленного возвращения. Зачем ему было в этой ситуации идти на ужин? Я разрешил ему повидаться с родителями. По-моему, это нормальная человеческая реакция. А остальных футболистов после матча пригласил в гостиницу. Для меня было очень важно, что они не праздновали успех где-то в городе, в ресторанах или с семьями. Мы поужинали, причем под контролем врача. Это важно, поскольку мы несем ответственность за то, в каком состоянии парни подойдут к матчам за клубы. И надо контролировать, чем футболисты занимаются после игр сборной.

Менталитет — не сало с хлебом

— Что из вашего прежнего украинского опыта может быть полезным в Беларуси? Какие ментальные особенности славян видятся вам полезными или негодными для футбола?
— Что касается Украины, то это были другие времена. Тогда страна только обрела независимость, там еще не было стабильности. Довелось столкнуться с ужасными вещами. В Николаеве арбитру угрожали оружием в перерыве матча. На стадионе в Донецке взорвали бомбу в VIP-ложе. Сейчас на Украине все улеглось. Тамошний футбол добился прогресса. Конечно, к национальным особенностям нужно относиться уважительно. Но это не надо понимать так, что перед игрой необходимо есть хлеб и сало. А менталитет есть только один — профессионализм. Мне кажется, мы все здесь — европейцы, дисциплинированные и трудолюбивые. Не вижу различий.

— Интересен ли вам российский опыт Гууса Хиддинка?
— Да. Но у нас иная страна, совершенно другая высшая лига. Мы пойдем другим путем.

— Как идет формирование штаба сборной? Как распределены функции между помощниками?
— До ноября будем работать с уже созданным штабом. Распределили обязанности между ассистентом, тренером вратарей, методистом. Три дня перед матчем с Израилем все потрудились на славу. В будущем хотим больше работать с техникой: компьютерами, видео, анимацией, особенно при обсуждении вопросов тактики. В следующем отборочном цикле каждый игрок после матча будет получать DVD со своими технико-тактическими показателями: количеством выигранных и проигранных единоборств, точных и неточных пасов и так далее. Мы не должны просто говорить: это и это плохо. Надо демонстрировать, где именно не все получается. Для этого нужны классные ассистенты. Мы ищем лучших специалистов. Но пока не могу сказать ничего больше.

— Из каких соображений вы сделали своей правой рукой именно Харальда Ирмшера?
— Я еще при первом разговоре в Штутгарте сказал, что мне нужен помощник, которого хорошо знаю, именно Ирмшер. По этому вопросу была дискуссия. Но без него в Беларусь не поехал бы. Это человек, которому я полностью доверяю. Если посылаю Харальда, скажем, в Сморгонь, то знаю, что он привезет именно ту информацию, которая мне необходима. Знаете, во время работы в разных странах я сделал интересное наблюдение. Если мне назначали помощника из местных специалистов, то этот человек подсознательно испытывал ко мне чрезмерное уважение. А это мешало ему напрямую высказываться о каких-то ошибках. А я хочу иметь помощника, который не стеснялся бы говорить все, что думает. Мы регулярно спорим. Но все вопросы решаем мирным путем.
К тому же Ирмшер — очень уважаемый в футбольном мире человек. Не забывайте, он участвовал в чемпионате мира в составе сборной ГДР.

— Вы много работали вместе?
— Да. В “Карл Цейсс”, в молодежной сборной ГДР, когда в финале чемпионата Европы проиграли в Москве сборной СССР с Чановым, Балтачой, Балем… Затем шесть лет в национальной команде ГДР. Наконец, на Кипре. Нашему дуэту уже много лет…

Что я должен сказать команде

— Ваши заявления о борьбе за путевку в финал чемпионата мира-2010 отражают реальные намерения? Или это дань дипломатии, работа на имидж? На наш взгляд, решить эту задачу в такие короткие сроки объективно невозможно. Тем более бессмысленно рассуждать о ней, не зная состава отборочной группы. Возьметесь убедить нас в обратном?
— Очень хороший вопрос. Смотрите, мы объявляем: хотим на чемпионат мира. А вы возражаете: достичь цели в такие сроки невозможно. Но что я должен сказать команде?! Чтобы она боролась за четвертое место? Или, может быть, отправить в ФИФА просьбу освободить нас от отборочного турнира? Молодым игрокам по 21-22 года. В этом возрасте должна быть большая цель. И если уж мы ее наметили, то делать свою работу безупречно должны все: от председателя федерации до человека, накачивающего мячи. Тогда у нас будет такой же шанс, какие были у Греции, Латвии, Словении. Вот почему мы сказали, что будем бороться за путевку на мировое первенство. И обязательно попытаемся. Конечно, болельщики всегда хотят всего и сразу. Однако надо быть честными: с теперешним вариантом команды мы не сможем удовлетворить их желания. Тем не менее цель все равно поставим. Футболисты это знают. И мы не позволим сбить себя с пути. Но команде требуется поддержка. Мне хочется, чтобы все было, как в Германии. Клинсманн со своей молодой сборной разгромно проиграл Румынии, Италии. Все сказали: из этой команды толку не будет. Но футбольный союз был последователен в выборе курса. И в конце концов сборная отлично сыграла на чемпионате мира. Вот и мы, если даже получим пару оплеух, продолжим гнуть свою линию.

— А какие задачи ставятся перед сборной на оставшемся отрезке отборочного турнира?
— Самое важное — индивидуальная работа. Завтра Харальд на три дня едет в Солигорск. Он будет наблюдать за тренировками “Шахтера”, встретится с его тренером и игроками. Сам я поеду в Жодино, тоже поговорю с парой футболистов, дам им индивидуальные задания до конца сезона. Постепенно охватим всех кандидатов в команду. А потом каждую неделю будем контролировать выполнение ими наших требований. Каких? К примеру, для защитников — в каждом матче три-четыре раза идти в атаку, при каждом розыгрыше “стандартов” выдвигаться вперед, улучшить комбинационную игру, действия в воздухе, проводить дополнительные тренировки. Это будет непросто. Но хочется, чтобы футболисты развивались.

— И все же хочется узнать более конкретное о целях сборной на ближайшие месяцы.
— Мы стремимся, чтобы сборная стала настоящим коллективом. Чтобы каждый футболист радовался приезду в команду. Это самое главное: здоровый климат, хорошая атмосфера. Второе: надо развивать игровую философию. Футболисты должны демонстрировать свои плюсы. Так, как это было в поединке с Израилем. Хотелось бы придерживаться установленных нами правил. Попытаемся реализовать все это в ближайших матчах с румынами и словенцами. После них пригласим еще пару ребят из молодежной команды. Хотим внимательнее проанализировать состояние ряда игроков. К примеру, Кутузова. Что с ним стало, как он играет? Fit oder fett (в хорошей ли форме или растолстел)? Мы этого не знаем, и вы тоже. Есть информация из Чехии, что в клубе “Мост” хорошо играет Виталий Трубило. Надо это проверить. На матчи с Албанией и Голландией пригласим еще нескольких новичков. А по окончании отборочного турнира подведем черту, все внимательно проанализируем. В январе соберем всех тренеров высшей лиги, сядем у компьютера, посмотрим, что имеем. И вместе постараемся выработать концепцию на следующий отборочный цикл. С одной-единственной целью — создать в Беларуси сборную, которой боялись бы соперники. Такие сборные, как болгарская или албанская, взявшие в Минске очки, должны нас опасаться. Если будем играть так, как в первые минуты встречи с Израилем, то даже гранды начнут испытывать перед белорусами страх. Но это должно продолжаться не 15 минут, а 60, 80, потом и все 90. Пока это не получается. Но если тренеры клубов начнут честно нам помогать, то шансы на успех есть. Ведь классные игроки воспитываются в клубах, а не в сборных.

— Насколько постоянны вы в выборе тактических схем? Надо ли стремиться здесь к единообразию, или же предпочтительны вариации в зависимости от соперника и решаемых турнирных задач?
— Обязательно будем варьировать тактику. Но у меня есть принцип: всегда начинать матч с четырьмя защитниками. Против израильтян я опробовал схему 4-4-2. Она не сработала. На матч с Румынией нужно найти хорошего “шестого номера” — опорного хавбека. Вообще же возможны разные схемы: и 4-4-2, и 4-1-3-2, и 4-2-2-2. Очень важно быть гибкими, уметь приспосабливаться к разным соперникам. Проблема еще и в том, что иногда у нас есть футболисты для реализации определенной тактики, а иногда нет. Возьмем для примера ваш законный вопрос на пресс-конференции после матча с Израилем о Ковбе. Денис в “Крыльях Советов” играет мало, он в плохой форме, и это меня волнует. Футболисты должны иметь постоянную практику в своих клубах.

— Надо ли понимать, что схожих тактических принципов — зонная игра с четырьмя защитниками при вариативности остальных линий — вы потребуете и от сборных младших возрастов?
— Совершенно верно. Тренеры всех команд уже получили соответствующие указания.

Багдадский двор

— Как оцениваете свой вклад в последние успехи иракского футбола? Что побудило вас принять предложение работать в этой стране, а затем оставить пост незадолго до афинской Олимпиады?
— Это была самая сложная работа в моей тренерской карьере. Она была связана с риском для жизни. Контракт с иракцами подписал за пару месяцев до войны. Можно сказать, просчитался. Думал, боевых действий не будет. Полагал, что если Россия, Германия, Китай и многие другие страны против, Америка не пойдет наперекор. Вы ведь помните: демонстрации по всей Европе, сотни тысяч на улицах… Не скрою, финансовые условия контракта были очень выгодными. Ставились задачи попасть на Олимпиаду и чемпионат мира. Но за неделю до начала войны я вынужден был эвакуироваться из Ирака вместе с немецким посольством. Уезжая, оставил футболистам сборной письмо, в котором выражал надежду увидеть всех живыми. Писал, что буду молиться за каждого. А последний пассаж позаимствовал из книги: “Увидимся на тренировке в понедельник, после войны”. И через неделю после ее окончания я действительно вернулся в Багдад. Здание Олимпийского комитета было полностью разрушено, разбомбили и находившееся неподалеку министерство связи. Из правительственных зданий невредимым осталось, конечно же, лишь министерство нефтяной промышленности. Не работали ни телефон, ни какая-либо другая связь. Выделили водителя-телохранителя, потому что местные жители могли легко принять меня за американца. Я ездил по стране на своей “Тойоте-пикап”, стучался в дома и буквально заново собирал команду.
Наконец, мы собрались, приехали на стадион, а там уже военный объект, фортификационные сооружения американской армии. Солдату я подарил часы, чтобы он пропустил нас на поле, однако от газона остались одни воспоминания. Песок да камни, ни клочка травы. Негде было принять душ, и это в 50-градусную жару! Не было и электричества, вечером оставались впотьмах. До войны жизнь в иракской столице начиналась после восьми, когда становилось прохладнее, а сейчас в восемь все заканчивалось, потому что в сумерках выходить на улицу становилось особенно опасно. Тогда, в Ираке, я убедился, что деньги — далеко не главное в жизни. И в футболе.
Мы сыграли с курдами, затем отправились на двухнедельный сбор в Германию, где я нашел спонсоров и игрокам выдали нормальные бутсы, майки, сумки и куртки, стали правильно кормить. Спортсмены и тренеры многое рассказали мне в этой поездке. О том, как при режиме Хуссейна их сажали в тюрьму за ошибки, допущенные на поле, как увольняли целыми командами за поражения. Это были серьезные откровения.
Когда мне звонили агенты, я старался способствовать трудоустройству в германских клубах талантливых игроков. Мы провели несколько товарищеских матчей с представителями младших лиг, а также командой бундеслиги в Котбусе. Футболисты стали другими, они уже не выглядели пациентами клиник, узниками камер, с их лиц исчезла печать бомбежек, и апогей возвращения в довоенное состояние я уловил на Олимпийском стадионе в Мюнхене, куда специально привез сборную Ирака. Мы просто ходили по газону, на котором проходили матчи чемпионата мира, и у ребят загорелись глаза.
Эта команда попала на Олимпиаду, но за два месяца до афинского турнира я вынужден был вновь покинуть страну. Знаете, почему? После Германии у нас была товарищеская игра в Англии, и британский министр иностранных дел Джек Стро пригласил сборную Ирака на прием. Те же футболисты, тот же тренер, что и до войны, но, вот ведь штука, отношение к ним в Европе совершенно иное. Я постоянно жил с этими противоречиями, но старался ради дела не обращать на них внимания. Важнее было адаптировать команду, людей к нормальной цивилизованной жизни, как бы много лицемерия в ней не присутствовало.
И вот британский министр презентовал нам пять тысяч футбольных мячей для иракских ребятишек. Он пожал мне руку, и эта фотография появилась в газетах, в том числе и иракских. Антиамериканские и антибританские настроения в Ираке очень сильны до сих пор, и мне пошли письма со смертельными угрозами, потому что подал руку врагу. Тогда немецкие власти настояли, чтобы я покинул Ирак. Все полномочия передал ассистенту. Потом команда пригласила меня в Афины. Я видел, как она дошла до полуфинала, заняла четвертое место. А совсем недавно мои бывшие ученики завоевали Кубок Азии.

— В сборной, победившей сейчас в Индонезии, было много участников афинской Олимпиады?
— Почти все. Вам будет интересно узнать, что пятерых иракских игроков я пригласил на Кипр. Мы с Ирмшером приняли “Аполлон” из Лимасола на последнем месте. Но с их помощью выиграли чемпионат страны и Суперкубок.

— А как повлияла иракская страница биографии на вашу репутацию в Германии?
— Меня сильно критиковали за то, что согласился работать там при режиме Саддама Хуссейна. Был даже уверен, что больше не смогу трудоустроиться на родине. Хотя самого Саддама я вообще никогда не видел, нас не знакомили. Для меня очень важно то, что сейчас скажу. Я всегда был только футбольным тренером. До войны я подвергался жесткой критике за то, что работал в стране, где президентом был Хуссейн. После войны за работу с командой той же страны я получил награду президента ФИФА. И в одночасье стал вновь уважаем в Германии. Такие полярные оценки одной и той же работы! Но ведь футбольные тренеры нужны везде: на Кубе, в Ираке, Северной Корее, Омане, Австралии. И мы везде делаем одно и то же.

У журналистов всегда есть фора

— А как восприняли соотечественники ваше решение работать в Беларуси?
— На удивление позитивно. Только один журналист написал что-то про диктатуру. Я поинтересовался у него, бывал ли он в Минске. Конечно, нет. Думаю, этот парень сначала должен приехать сюда, а потом что-то писать. Зато мои коллеги меня искренне поздравили. Ханс Майер из “Нюрнберга”, Томас Долль из дортмундской “Боруссии”, Маттиас Заммер — все позвонили и согласились, что у меня хорошая и интересная работа.

— Есть ли в вашем контракте с БФФ некие оговорки, имеющие политическую подоплеку?
— Я подписал обычный контракт по стандартам ФИФА. Копия документа, кстати, есть в офисе Немецкого футбольного союза. Ничего политического там нет. И в Беларуси я не испытываю такого рода проблем. Могу говорить все, что хочу. Вы вправе задавать мне любые вопросы. Другое дело, что мне предстоит еще многое изучить. Думаю, мое интервью в следующем году будет интереснее.

— Вообще-то надеемся, что нам не придется ждать следующей беседы целый год. Кстати, и это наше интервью проходит почти через месяц после вашего утверждения в должности. Нам кажется, это очень большой срок…
— Не думаю. У меня все-таки было право сначала ознакомиться со страной. Да, все это время я действительно прятался. Но, мне кажется, сначала не стоит много говорить, потому что мои слова потом могут быть использованы против меня же. Благодарен, если вы меня поняли. Конечно, иногда я бывал недоволен. Вот Сергей Николаев позвонил, когда я только прилетел в Англию, и спросил: “Вы сейчас в Лондоне?” А ведь о моей поездке знал только очень, очень узкий круг людей! Невероятно! Выходит, кто-то все-таки проговорился? Но не мог же я врать молодому человеку. Пришлось честно отвечать: да!

— В вашей карьере бывали конфликты с журналистами?
— Всегда. Но это, скажем так, рядовые разногласия. Их суть обычно в том, что тренер — единственный человек, который принимает решения до игры. А у журналистов всегда есть преимущество: они могут наблюдать за матчем и лишь потом высказывать мнение о нашей работе. Конечно, это проще. Ведь после игры все ошибки очевидны и мне. Так что у нас с работниками прессы несколько разные позиции и представления о футболе. Однако отношусь к журналистам с большим уважением. Они смотрят игры каждую неделю, им нужно давать аналитическую оценку множеству матчей. И, конечно, они многое знают о футболе.

Ко-ма-ров-ка!

— Как встретили белорусский выбор члены вашей семьи?
— Очень позитивно. Им это действительно интересно. Должен сказать, что в нашей семье у каждого очень серьезная работа. Старшему сыну 30 лет. Он трудится на экспортной бирже, почти все время проводит за границей. Часто бывает в Москве, Киеве, ездит по всей Европе. Младший сын работает в структурах Евросоюза во французском Меце. Ему 28. Жена по профессии детская медсестра. Но сейчас работает в организации, занимающейся помощью социально незащищенным, детям-сиротам. Нам не удается часто видеться. Но мы держимся друг друга, у нас дружная семья. Когда я найду жилье в Минске, родные смогут ко мне приезжать.

— А в чем заминка с поиском квартиры?
— Хочу поселиться вблизи офиса федерации. В принципе мы уже подыскали очень хороший вариант. Недалеко от гостиницы “Беларусь”. Думаю, после матча со Словенией можно будет туда переселяться.

— А супруга не планирует жить здесь с вами?
— Пока нет. Все равно я редко бываю дома, постоянно в разъездах. Что ей толку сидеть дома одной? Сейчас мне надо особенно много работать. И в этом смысле даже хорошо, что по вечерам некуда спешить.

— Но ведь если вы живете один, вам должен кто-то хотя бы готовить еду.
— А что здесь трудного? Я такой же человек, как все. Скоро стану постоянным покупателем на центральном рынке. Ко-ма-ров-ка! Меня там уже узнают. Думаю, мы должны вести здесь такую же жизнь, как и обычные граждане Беларуси. Я хочу понять вашу страну, выполнять свою работу в Минске, а не наездами из-за границы. Раз в неделю можно сходить и в ресторан. В общем, никаких проблем в бытовом плане нет.

— Можете сравнить цены на Комаровке и в Германии?
— Сейчас в Минске все дешевле: помидоры, огурцы, фрукты… Но мне сказали, что зимой цены поднимутся. Замечу, что на белорусских рынках продаются превосходные овощи. Помидоры имеют реальный вкус помидоров. А в Германии, куда их привозят из Голландии, они совершенно водянистые.

Шепотом о мафии

— Чем вы живете помимо футбола?
— Увлекаюсь политикой. Мне всегда было интересно, как работают различные общественно-социальные системы. Мое поколение выросло в ГДР при социализме. Затем Берлинская стена рухнула, за одну ночь наступил капитализм. И я стал тренером при этом строе. Потом отправился на Украину. Там в ту пору не было ни социализма, ни капитализма. Следующим был Оман — это вообще султанат. Потом Австралия с ее так называемой вестминстерской демократией и английской королевой во главе государства. Потом Ирак, Кипр, теперь вот Беларусь. Все это разные миры. И мне интересно, как они устроены. Очень любопытно, например, как ваша страна переживет “независимость” от российских нефти и газа. Если говорить о литературных увлечениях, то очень люблю Льва Толстого. Его произведения должен читать каждый. Но сейчас моя настольная книга — немецко-русский словарь. Признаюсь шепотом, что с удовольствием смотрю фильмы о мафии. Люблю слушать музыкальные хиты 60-70-х. И честно скажу, мне не очень нравится музыка, которую слушают в ав