— До сих пор никто не знает, как за несколько дней до чемпионата мира-1986 сняли главного тренера Малофеева и поставили Лобановского.
— Про эту ситуацию никто не знает. Но я стал случайным свидетелем.

— Время рассказать.
— Только я издалека! Малофеев только-только стал тренером сборной, первая его командировка. Едем вдвоем куда-то за границу. Все оформление, документы на мне. Я худо-бедно с языком, могу изъясниться.

— Очень рискованная ситуация.
— Я это понял уже в дороге. Короче, Эдик срывается. Да как срывается!

— Представляю размах.
— Вот черт его знает — как сейчас все рассказывать? Подробности нехорошие. Я отвечаю за деньги. Малофеев требует — я ему не даю. Уже догадываюсь, чем это закончится. Как эти выезды с тренерами происходили? Прилетаем, размещаемся. Как правило, на следующий день игра. После нее ночуем — и улетаем. А тут главный тренер сборной СССР у меня на руках буквально мертвый. Только слышу: "Дай деньги! Буду гулять!" "Не дам", — отвечаю.

— Для вас все происходящее — неожиданность?
— Полная! Мы раньше не общались!

— Как же полетели обратно?
— С огромным трудом. Малофеев еле двигается, в плохом состоянии.

— Таскать на себе Эдуарда Васильевича не пришлось?
— Практически... Нет. Повезло.

— Он же здоровый как медведь.
— Двигался он кое-как сам. Но состояние, близкое к критическому. Только бурчит: "Я тебя, ***! Ты мне, ***, не помог..." Кое-как долетели до Москвы. В аэропорту встречает Сальков. Наверное, уже представлял, чего ждать.

— Вообще не удивился?
— Абсолютно. Подхватил Малофеева — и увез. Я свои «Жигули» оставлял прямо в аэропорту, отправился домой. Жил я на Калининском.

— Главное, деньги отстояли.
— Деньги я ему не дал, как он ни пыхтел! Еду по Москве, думаю — все, конец мне. Малофеев не простит.

— То, что видели его в таком состоянии?
— Да все сразу не простит. Настолько себя в этом убедил, что стало все равно. Смирился. На следующий день мне звонит Эдик: "Женя, прости, я был не прав". Все!

— Невероятная история.
— После этого сколько с ним ездили — до безобразия не доходило. А ту историю не вспоминали. Вы первый, кому я ее рассказал. Представляете? Ни глоточка! Я пил, он — нет. Малофеев — божий человек. Он действительно верит в то, что говорит! Вот установка на игру. Я сижу со всеми в раздевалке, Малофеев начинает речь. Потом на бумагу переложишь то, что услышал — ну ***** полную порет. А когда сидишь там, в раздевалке, слушаешь — тебя трясет! Ты готов!

— Вот ведь как интересно все устроено.
— Малофеев сам о себе говорил — «я сын дьячка». Вот представьте — мы с ним полмира объездили! Я у Сереги Алейникова допытывался: «Как же так здорово у вас минское "Динамо" играет под эти рассказы?" Алейников усмехнулся: "Я тоже понять не могу. Но начинает рассказывать — нас всех колотит, пробирает..." 

— Вот мы и дошли до главного. Как снимали Эдуарда Васильевича перед самым чемпионатом мира?
— Никто об этой истории правды пока не написал. А я — живой свидетель, все видел и слышал. Опровергнуть меня могут только два человека.

— Это кто же?
— Блохин и Толя Демьяненко. Я в тот момент понял — судьбы людей висят на ниточке. Одно слово может все изменить! До отъезда в Мексику дня четыре. Кто-то после зарядки и завтрака объявляет: "Ребята, сейчас приезжает руководство". Понятно, давать напутствие, последние указания. Вы в Новогорске бывали?

— Не раз.
— Значит, должны помнить. На базе маленькая лесенка — слева журнальный столик, направо служебное помещение. Одно из этих помещений благодаря Лобановскому было мое. В этой комнатке все архивы, оборудование для монтажа. Еще проекционная система, привезенная в 1982 году Колосковым из Испании. Этажом выше просмотровый зал, видеомагнитофон. Приехал, точно помню, министр спорта Грамов и кто-то из ЦК.

— Вы на собрании были?
— Нет. Только футболисты. Ни доктора, ни массажистов не пустили. Продолжалось с полчаса, я сижу за этим журнальным столиком, газеты листаю. Все заканчивается, Грамов спустился вниз, а человек из ЦК еще наверху, в зале. Как я понимаю, никаких вопросов по снятию главного тренера не было. Вижу — спускаются по лестнице Олег Блохин и Муля...

— Демьяненко.
— Да, Толик. Между собой: "Ну *** ты молчал-то?" — "Ну а ты че молчал?" — "Мэ, мэ..." Неподалеку от меня остановились — и пихают друг другу. Тут один произносит: "Ну пойдем, скажем!" — "А чего? Пошли!" Я сам свидетель, все видел и слышал. Столько читал ерунды про это!

— Так что было дальше? Я весь горю.
— Быстрым шагом Блохин и Демьяненко поднимаются назад. Не знаю, что говорили, но через пять минут снова всех собирают. Шухер приличный!

— И?
— Проходит минут двадцать — руководство уезжает вместе с руководителями сборной. Не помню точно — сутки или двое мы вообще живем без тренеров. За главных массажист и доктор. Тишина, все обескураженные ходят по базе.