Бернд Штанге: Я тренирую поколение, слушающее Леди Гагу

Главный тренер национальной команды Беларуси рассказал о роли музыки в жизни и о своих пристрастиях.

Последние пару недель главного тренера белорусской сборной Бернда Штанге не ругал только ленивый. Невнятная игра с албанцами, поражение в товарищеском матче от канадцев… Однако Бернд, как и прежде, полон оптимизма. Наставник белорусской дружины специально для портала Ultra-Music поделился плейлистом на своём айфоне, рассказал, почему он удалил оттуда песни Rammstein, похвалил Баскова и объяснил, почему после матчей игрокам не до музыки.

— Бернд, как вы считаете, насколько спорт связан с музыкой?
— Музыка и спорт — две очень важные вещи, которые неотделимы друг от друга. Спорт — это музыка, все мои игроки её слушают. Они для меня, как сыновья, поэтому я знаю, какую музыку они любят.

Помню, 5–10 лет назад (Бернд Штанге являлся тренером сборных Омана, Ирака и футбольного клуба «Апполон» (Кипр) в 2001, 2002–2004, 2005–2007 годах соответственно - прим.), когда мы ехали в автобусе на матч, игроки приносили с собой CD-плееры. Все сидели и слушали одну и ту же музыку. Например, если мы ехали с командой 3 часа, скажем, из Мюнхена в Берлин или из Днепропетровска в Киев, то по дороге слушали один плейлист. Но у меня было единственное правило: в последние 20 минут пути музыку выключали.

— И что вы тогда слушали с вашими игроками?
— Я — тренер трёх поколений игроков. Я тренировал тех, кто слушал Брюса Спрингстина, Бэри Райта. А сейчас я тренирую поколение, которое слушает Джастина Тимберлэйка и Леди Гагу… Я мог наблюдать, как меняются вкусы и как меняется сама система прослушивания музыки. Сейчас все по-другому. Игроки в автобусе сидят в наушниках, и каждый слушает своё. А нынче ведь и наушники такого качества, что если человек их оденет и рядом с ним взлетит реактивный самолёт, то он совершенно ничего не услышит.

— Вы говорите об игроках, а сами какую музыку любите?
— Моя любимая музыка — это та музыка, которая нравится моим игрокам. Вот прямо сейчас могу открыть айфон (достаёт из кармана телефон и листает) и показать, что у меня там есть… сейчас проверим… Аланис Мориссетт, Алишия Кис, Эми Макдональд, Эми Уайнхаус, Бэри Райт. Это моё поколение. Кстати, песни Эми Уайнхаус — любимые. Мне нравится её тип музыки.

У меня есть и песни другого поколения: Джо Кокер, Джонни Кэш, Леди Гага, Леона Льюис, Нора Джонс… Даже Мадонна. Мне нравится композиция Джонни Кэша, одна из последних, её он записал буквально за неделю до смерти — «The Bridge Over Trable Waters». Она мне подходит как тренеру, потому что я столько раз был на этом мосту… Ещё очень нравится песня «Tougher Than the Rest» Брюса Спрингстина. Она замечательно подошла бы футболистам. Они тоже должны быть лучше, чем другие.

Что здесь у меня ещё… (листает). О, Джастин Тимберлэйк есть! (удивляется).

— А какая песня?
— «The First Time We Meet». Это одна из самых первых его песен.

— Что-нибудь из русскоязычной музыки?
— Я люблю… как его… don’t remember… russian singer… Baska… Baski?

— Басков?
— Yes, yes! Blond! Мне нравятся именно его шоу. Они превосходны. Это лучшие шоу, которые я видел в принципе. Нравится качество перфомансов Сергея Лазарева. Хорошие песни, высокий уровень исполнения. Я не отстаю от молодого поколения, но это отнюдь не моя музыка.

Мне много, кто нравится. Но только не Rammstein.

— Кстати, о них. Как вы расцениваете ситуацию, когда в Беларуси обвинили группу в пропаганде фашизма и их концерт в прошлом году был под угрозой срыва?
— Мне кажется, фашизм в их песнях — это ирония. Но просто граница между иронией и серьёзностью у них нечёткая. Некоторые люди не понимают таких вещей. И это причиняет боль. Я уверен, что сама группа не хочет кому-то создавать неприятности в этом плане.

Они, конечно же, очень популярны. Но мне не нравятся. Я слишком стар для такой музыки. У меня была песня Rammstein, но, по-моему, я её удалил. Да, точно (листает айфон) — нет её у меня. It’s nothing for me. Out!

— За 4 года в нашей стране кто-нибудь из белорусских исполнителей приглянулся?
— (Бернд переходит на русский) Знаю Сергея Минского. Он ещё и в футбол играет. Мы часто видимся. Я каждое утро слушаю в машине, когда еду на работу, русскоязычное радио. Я хочу учить русский язык.

Вообще, я люблю баланс. На радио должно уделяться большее внимание белорусской музыке наряду с англоязычными песнями. На мой взгляд, у нас есть хорошие исполнители. Но, если бы я мог позвонить на радио и заказать песню, я все-таки заказал бы «Tougher than the rest»… Послушайте её, я уверен: вам понравится.



— Бернд, как вы думаете, чего, возможно, не хватает представителям Беларуси на «Евровидении», в то время как, к примеру, Елена Майер из Германии в прошлом году стала первой? За счет чего она победила?
— Мне её прошлогодняя песня не понравилась (продолжает на английском). Мне кажется, у этой девочки нет голоса. Но это исключительно моё мнение. По-моему, это не песня победителя «Евровидения». Были песни лучше. Например, мне понравился норвежец Рыбак. Который наш. Правда, он выступал в 2009 году.

А Беларусь должна выбрать лучшего от своей страны. Напишите хорошую песню, хорошую историю и соревнуйтесь с другими.

— Как вы думаете, почему Томас Андерс так часто приезжает с концертами в Беларусь?
— Не знаю. В Германии «Modern Talking» уже 20 лет назад устарели…

— А на каком концерте вы были в последний раз?
— В Германии я ходил на Джо Кокера, «Бони Эм» и Брайана Адамса. Очень хотел сходить на Элтона Джона в Минске, когда тот приезжал, но не получилось.

— Может быть, вы владеете каким-нибудь музыкальным инструментом?
— Я — нет. Но мой помощник Харальд Ирмшер играет, как Брюс Спрингстин (имитирует игру на губной гармошке). Мой сын Михаэль, которому 31 год, гитарист в рок-группе. Они играют тоже что-то похожее на Спрингстина.

— Бернд, слушают ли ваши подопечные музыку перед выходом на поле?
— Я знаю, что сейчас многие молодые тренеры, даже работающие в Беларуси, очень любят включать музыку в раздевалках перед матчами. Часто это очень громкая тяжёлая музыка, и игроки её слушают прямо перед выходом на поле, пританцовывают. Для меня это очень странно, потому что в моей команде все игроки концентрируются перед матчем. Они знают, что им предстоит тяжёлая работа. Некоторые могут сесть, накрыть голову полотенцем для того, чтобы настроить себя на игру, сказать себе: «Я хочу выиграть первое единоборство».

Но, тем не менее, это такой новый тренд. Может быть, со временем, он приживётся и в нашей сборной.

— Известно, что в сборной есть традиция, согласно которой каждый новый игрок должен спеть песню, чтобы его приняли в команду. Расскажите о ней подробнее.
— Этой традиции уже четыре года. Каждый дебютант должен спеть песню. И каждый игрок, когда приходит в команду, знает об этом. Кто-то нервничает, кто-то наоборот, радуется этому. У нас были просто превосходные исполнения. Например, Паша Нехайчик и Артём Гомелько великолепно спели вместе. У них был такой дуэт (смеётся). Исполнение песни значит, что игрок становится частью команды. У кого-то там, например, метки ставят кровью на запястье, а у нас — песня. Хотя, может быть, кровью лучше. Но наш доктор не разрешил бы (смеётся).

Именно по таким маленьким вещам можно понять, что музыка — это часть нашей жизни.

— После матчей слушаете музыку? И она зависит от исхода поединка?
— После матча игроки надевают наушники и уходят в себя. Вечером ни игроки, ни тренеры не могут уснуть, потому что все обдумывают каждый момент матча, фиксируют свои ошибки. Это тяжело. В такие моменты не до музыки.

— Что ж, Бернд, спасибо! We believe in our national team.
— That’s very good! (переходит на русский) После матча с Англией на «Уэмбли» мы играли 14 игр на выезде и только 3 дома: с Албанией, Румынией и Швецией. Мы проиграли только два раза. Есть люди, которые впадают в панику: «Всё плохо, всё плохо!» Но они не знают, что у нас есть ещё большой шанс: мы идём на втором месте и играем три раза дома и два раза на выезде. Шанс есть!