Георгий Кондратьев: Олимпийский девиз не для нас

Главный тренер молодежной/олимпийской сборной Беларуси вспоминает некоторые факты из своей футбольной биографии.

Наставник белорусской «молодежки» Георгий Кондратьев сделал то, что доселе не удавалось ни одной команде постсоветского пространства — благодаря завоеванной в Дании континентальной бронзе его сборная выступит на Олимпийских играх в Лондоне-2012. В беседе с корреспондентом «Спорта день за днем» грозный в прошлом нападающий минского «Динамо», одесского «Черноморца», московского «Локомотива» и сборной СССР рассказал, как его подопечные шли к этому успеху.

Георгий Петрович, вы говорили, что по возвращении с молодежного Евро в Минске у вас два дня не было ни моральных, ни физических сил с кем-либо общаться, кроме членов своей семьи. Оставили эти силы в Дании?
— Вернулся оттуда действительно как выжатый лимон. Полнейшее психологическое опустошение! До сих пор не чувствую какой-то радости. Наоборот, преобладает чувство огорчения — от проигранного полуфинала.

— Что сказали подопечным после завершения основного времени в матче с испанцами?
— Я уже подсознательно чувствовал, что мы проиграли. Увы — не хватило для победы каких-то пары минут. Еще полчаса продержаться против испанцев, которые по уровню исполнительского мастерства выше нас, было мало реально. Команда у них потрясающая! Они лучше всех. Но с ними можно соперничать. Нужно только немного добавить в обороне и организации игры. Если бы мы против испанцев весь матч отыграли так, как второй тайм с чехами, имели бы шансы на успех. Впрочем, шансы поквитаться с ними у нас еще будут — на Играх в Лондоне. В идеале — в олимпийском финале.

— Не слишком ли громко сказано?
— Когда перед чемпионатом Европы я говорил, что мы выйдем из группы, у меня точно так же об этом спрашивали. Кое-кто считал мои слова бравадой. Однако я действительно был уверен, что нам по силам решать такие задачи. И в итоге мы не только вышли, но еще и завоевали бронзовые медали, пробились на Олимпиаду.

— Вы уже сказали, что не собираетесь усиливать сборную тремя футболистами старше 23 лет. Хотя регламентом это и допускается. А если вам позвонит кто-то из руководителей белорусской федерации и скажет: «Жора, нужно взять в Лондон Глеба»?
— В таком случае скажу, что пусть сами команду в Великобританию и везут. Я человек прямой. Ходить вокруг да около не буду.

— Сожалели, что на стадии турнира так и не удалось пересечься со сборной Украины, которую возглавляет ваш бывший партнер по сборной СССР Павел Яковенко?
— Жаль, что украинцы не смогли выйти из группы. Естественно, болел за них. Эта страна мне не чужая. Я выступал за одесский «Черноморец», а на заре 1990-х даже успел поиграть в чемпионате Украины за «Темп» из Шепетовки — была такая команда, которую возглавлял Леонид Ткаченко, работающий сегодня, к слову, в Питере. Впрочем, не стоит делать далеко идущих выводов по результатам чемпионата Европы. И на Украине, и в России по сравнению с Беларусью футбол ушел вперед. В нашей стране после выступлений в Дании у некоторых началась эйфория. Мне хочется, чтобы она побыстрее прошла. Потому что в противном случае достигнутый результат как пришел, так и уйдет. Мы ведь и так во многом победили не благодаря, а вопреки.

— То есть?
— Футбольная инфраструктура у нас в таком состоянии, что и говорить стыдно. Условия, в которых занимаются ребята, — это просто безобразие. Люди тренируются на асфальте. На нем выросли Валентин Белькевич и Александр Хацкевич. Федерации нужно с этим что-то делать. Нужно строить искусственные поля, которых у нас в стране раз-два и обчелся. Нужно, наконец, повышать зарплаты тренерам. Они у нас мизерные. Например, наставники юношеских сборных Белоруссии получают по 700–800 долларов в месяц! Так что проблем воз и маленькая телега.

— Откуда же у вас в таком случае была уверенность, что выйдете из группы?
— Седьмое чувство. Или десятое — не знаю. Факт в том, что меня оно редко подводит по жизни. Я родился и вырос в деревне Любаничи. И когда еще играл в деревенский футбол, уже знал, что буду играть на серьезном уровне. Болел я в детстве, кстати, за московское «Торпедо».

— Почему не за главную команду республики?
— Потому что за минское «Динамо» не выступал Эдуард Стрельцов! Как только увидел его игру, стал болеть за «Торпедо». Помню, это был 1968 год. Стрельцов в том матче был в ударе. Только когда в минское «Динамо» перешел, мои симпатии к автозаводской команде потихоньку сошли на нет.

— Сколько процентов вы выжали из молодежной сборной Беларуси в Дании?
— Сто — это мало. Где-то 120–130 процентов. Все, что мог, то и выжал. Ребята, кстати, в этом плане со мной согласны — они прыгнули выше головы.

— Шампанского после матча с чехами с ребятами пригубили?
— Не было сил даже на это — сразу пошел к себе в номер, лег спать. А ребята немного отметили.

— Кто-то из подопечных уже соответствует уровню российской премьер-лиги?
— И Гутор, и Драгун, и Филипенко, и Сиваков уже могут спокойно играть в России. Филипенко, поигравший уже в «Спартаке» и «Томи», вообще отлично отыграл турнир. Логичным финалом стал его победный гол на 88-й минуте в ворота чехов. В начале чемпионата у него были ошибки, мне даже друзья из Минска звонили и недоумевали, чего это я ставлю Филипенко в состав. Но мне-то лучше видно, какую он пользу приносил команде. У меня к Егору вообще никаких претензий нет.

— Олега Блохина, с которым национальная сборная Украины сначала выиграла отбор, а затем вышла в четвертьфинал чемпионата мира, в его стране называли Фартовым. Вам белорусские журналисты похожее прозвище еще не придумали?
— Олега интервью читаю. Он молодец. Факт, что у Блохина тогда была не самая сильная команда. Но он был образцом тренера, уверенного в себе и в своих подопечных. И это сыграло свою роль. Мне тоже все говорят, дескать, ты везунчик.

— Как сделать так, чтобы госпожа Удача была к вам доброй, а к соперникам — иначе?
— Ко мне подходят люди и говорят: ты, наверное, зла никому не сделал в жизни, поэтому тебе и фартит. И в этом что-то есть — действительно, по жизни старался никому подлости не делать.

— Никогда не шутите на установках перед игрой?
— Бывает, но нечасто. Предпочитаю говорить серьезные вещи через призму юмора. Перед последней игрой в Дании сказал ребятам, что, если обыграем чехов, дома нас будут встречать как героев. Если бы чехам уступили, вряд ли бы по возвращении в Минск было бы столько шума.

— Приходится прибегать к ненормативной лексике, отчитывая допустившего ошибку футболиста?
— Ругаюсь редко. Могу игроку указать, если он совершил несколько ошибок подряд. Но серьезно пройтись по футболисту считаю возможным, только если вижу, что он не отдает себя игре до конца.

— После возвращения из Дании вы продлили контракт с белорусской федерацией. Может, стоило подождать: вдруг бы появились более выгодные предложения из ближнего зарубежья?
— Я бы все равно продлил контракт с федерацией. Потому что это моя команда. Осознаю, что по большому счету ребята сделали мне хорошую рекламу. Я не могу без них, они, надеюсь, мыслят в подобном ключе. Мы вместе должны довести начатое до конца — имею в виду выступление на Олимпиаде. Даже если бы мне предложили контракт на пять миллионов долларов, я бы все равно остался со своей командой. Да и, если честно, ни одного предложения после возвращения из Дании мне не поступало.

— УЕФА премирует призеров молодежного чемпионата Европы?
— Если не ошибаюсь, должны перечислить на счет нашей федерации 30 тысяч евро. Думаю, что наше руководство, в свою очередь, нас не обидит.

— Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Следующая ступенька после молодежной сборной — национальная команда. У Бернда Штанге когда заканчивается контракт?
— Не знаю. На место Бернда я не претендую. Отношусь к немцу с большим уважением. В отборе к Евро-2012 сборная играет хорошо. Сейчас занимает второе место в группе и имеет серьезные шансы выйти в плей-офф. Думаю, что со Штанге наша федерация продлит контракт. Мы с Берндом постоянно на связи — он прекрасно говорит на русском языке. Уже столько лет тренирует нашу сборную, а до этого еще успел поработать с днепропетровским «Днепром».

— Вы не любите слово «единомышленник», потому что вам оно напоминает о советском прошлом. А что в той советской системе было хорошего в организации футбольного хозяйства?
— Школы работали хорошо. У нас почему-то принято считать, что мы сохранили былую систему подготовки. Это неправда. Ничего мы не сохранили. В республике сейчас нет того, что было в СССР. Наша СДЮШОР № 5 была знаменита на весь Союз. Оттуда вышли Курбыко, Гуринович, Боровский и много других ребят, прославивших белорусский футбол.

— Лучший игрок Беларуси прошлого столетия Сергей Алейников как тренер не востребован в своей стране. Нет пророка в своем отечестве?
— Получается так. Хотя, если бы мне предложили выбрать лучшего футболиста республики, я бы назвал не Сергея. Думаю, более достойные кандидатуры — Прокопенко или Пудышев. Потому что они были лидерами команды не только на футбольном поле.

— Алейников после завершения игровой карьеры остался жить в Лечче. У вас было желание не возвращаться в Минск, когда выступали в Финляндии, в одном клубе с легендой «Зенита» Юрием Желудковым?
— Страна там красивая, что и говорить. Тихо и спокойно. Мне предлагали остаться, можно было и попробовать гражданство получить. Но меня домой всегда тянуло, где бы я ни играл — в Австрии, Германии, Финляндии или Израиле. Плюс финский язык так и не освоил — только матерные слова. Разве что считать по-фински научился.

— В немецком «Висмуте» не задержались тоже потому, что тянуло домой?
— В «Висмуте» совсем смешную зарплату получал — тысячу немецких марок. Даже для 1994 года — слезы. Семья у меня в Минске осталась — в Германии мне бы было ее трудно прокормить. Так что это был не тот вариант, за который стоило держаться.

— А за минское «Динамо» тоже не стоило держаться? Помните, как 30 лет назад специально опоздали на сбор команды на три дня, после чего Эдуард Малофеев отправил вас в Брест?
— Там немного другая история была. За сезон до этого я пробился в основной состав команды, а в следующем чемпионате меня начали выпускать преимущественно на замену. Вот я и решил восполнить дефицит игровой практики в Бресте. Эдуард Васильевич меня отпускать не особо хотел, пришлось пойти на хитрость. Другое дело, что карьера в брестском «Динамо» не сложилась — выступал за команду пару месяцев, после чего угодил в казарму. Пять месяцев без всяких льгот выполнял свой воинский долг перед родиной.

— Кого прогневали?
— Да в Минске в аэропорту заступился за подвыпившего мужика, которого милиция уже в «уазик» заталкивала. Спросил: «Что же вы делаете, мужики?». Но мой искренний порыв отклика у милиционеров не нашел — меня в этот же «уазик» вместе с мужиком и препроводили. А в местном отделении милиции нашли в кармане военный билет — я тогда де-юре во внутренних войсках служил. Оттуда в свою воинскую часть сразу и отправили. Дело было в августе. И до зимы пришлось ходить в караулы — брестское «Динамо» ничего сделать не могло. Малофеев забрал только зимой — так я вернулся в Минск.

— Знаменитые тренерские установки Малофеева уже стерлись из памяти?
— Некоторые лозунги помню — потому что на базе они висели в каждой комнате. «Играя в футбол, температуру не меряют» и так далее. Всего было, по-моему, более десяти лозунгов. Малофеев наряду с Прокопенко — два тренера, которые на меня как на футболиста оказали наибольшее влияние. У Виктора Евгеньевича было замечательное тренерское чутье — он видел игрока насквозь. Вроде бы приезжал в Одессу средний футболист. Но Прокопенко видел его сильные стороны, приглашал в «Черноморец», и через полгода парень в футболе значительно прибавлял. Эдуард Васильевич любил возиться с молодыми игроками — как правило, доводил их до нужного уровня.

— Почему минское «Динамо» после триумфального чемпионата-1982 начало потихоньку скатываться вниз?
— Во-первых, у нас не было такого людского ресурса, как в Грузии и тем более на Украине или в России. Наше поколение перестало прогрессировать — кто-то наелся футболом, у кого-то возраст поджимал. И в итоге команда за несколько лет сдала позиции. Хотя ниже определенного уровня мы все равно не опускались.

— После минского «Динамо» и «Черноморца» вы оказались в «Локомотиве». Почему в Москве надолго не задержались?
— Двадцать лет назад все рвались за границу. У меня появился вариант с австрийским «Санкт-Пельтеном» — там к тому времени выступал один из лучших бомбардиров первой союзной лиги Евгений Милевский из рижской «Даугавы», который к тому времени уже принял австрийское гражданство, олимпийские чемпионы Сеула-1988 литовцы Арминас Нарбековас и Арвидас Янонис. Хотя возможность остаться в «Локомотиве» была. «Локо» тогда тренировал Валерий Филатов. Юрий Семин возглавлял молодежную сборную Новой Зеландии. Впрочем, вскоре Палыч вернулся в Москву, был у меня с ним разговор — Юрий Павлович предлагал остаться. Но я для себя уже все решил.

— За сборную СССР вы отыграли 14 игр. Ваш коллега по амплуа нападающий «Динамо» Тбилиси Реваз Челебадзе рассказывал, что в 1980-х в сборной в душевой после матчей ребята распивали по-быстрому несколько бутылок водочки и выходили из душа уже «на рогах». Вам в душевой Бессонов или Демьяненко не подносили бутылку со словами «Хлебни, Жора!»?
— Не знаю, где это Реваз такое видел. При мне такого точно не было. Помню, после товарищеского матча с Англией, который мы проиграли 0:1, отмечали день рождения Сережи Гоцманова. Но чтобы прямо в душе сразу после игры — это что-то фантастическое. Кстати, матч с Англией стал для меня последним в форме сборной СССР — пришедший на смену Малофееву Валерий Лобановский в сборную меня больше не вызывал.

— Может, как тренер со сборной добьетесь большего...
— Сейчас составляем график подготовки команды к Олимпиаде. До конца года планируем сыграть две-три игры. Будем наигрывать команду. И ставить перед ней самые высокие задачи...

В тему

Рекордная дисквалификация

Кондратьеву-футболисту принадлежит пока так никем и не побитый «рекорд»: в 1992 году, выступая в чемпионате Беларуси за молодечинский «Металлург», Георгий был дисквалифицирован на 14 матчей за избиение судьи.

«Хвастаться здесь нечем, — неохотно вспоминает эпизод со своей дисквалификацией Георгий Петрович. — Эмоции тогда зашкаливали. По сути, я сделал арбитру рекламу. Впоследствии Казимир Знайдинский стал известным белорусским судьей, даже международные матчи обслуживал. Однако в той игре он судил из рук вон плохо. Я довел это до его сведения — эмоциональными и непечатными, конечно же, фразами. Рефери в ответ за словом в карман не полез. После игры мы с ним продолжили выяснять отношения. И на этом дело не закончилось — нашел его уже в душе, ударил разок. Шум поднялся большой».

В 2008 году Знайдинский уже в качестве инспектора матчей чемпионата Беларуси был пожизненно дисквалифицирован. Он проигнорировал в своем рапорте факт попытки подкупа арбитра матча, несмотря на соответствующее сообщение судьи перед игрой.